Вырабатывая позицию по этому вопросу, Конституционный Суд РФ в 1993 г. указал, что ограничения основных прав и свобод "возможны только на основании закона, в предусмотренных Конституцией целях и лишь в пределах, необходимых для нормального функционирования демократии" <1>, и в 1996 г. подтвердил, что все основные права могут быть без каких-либо оговорок ограничены федеральным законом для защиты указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ публичных интересов, если при этом соблюдается принцип соразмерности между мерой таких ограничений и значимостью целей, на защиту которых они направлены <2>. В Постановлении от 11 марта 1998 г. N 8-П Суд отметил, что установление санкции, "ограничивающей конституционное право, должно... быть соразмерно конституционно закрепленным целям" <3>. Однако в Постановлении от 30 октября 2003 г. N 15-П Конституционный Суд РФ скорректировал свою позицию, указав, что "в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания... публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения... не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм... " <4>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2005 г. N 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с жалобами ряда граждан.
<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 4 апреля 1996 г. N 9-П по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов г. Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и г. Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы.
<3> Постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998 г. N 8-П по делу о проверке конституционности ст. 266 ТмК РФ, ч. 2 ст. 85 и ст. 222 КоАП РСФСР в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова // СЗ РФ. 1998. N 12. Ст. 1458.
<4> Постановление Конституционного Суда РФ от 30 октября 2003 г. N 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова.
Некоторые основные права и свободы вообще не подлежат ограничению, поскольку признаются абсолютными. Любые ограничения этих прав и свобод в любом случае расцениваются как их недопустимое и неконституционное умаление.
Так, Конституционный Суд указал, что право на эффективную судебную защиту (ст. 46 Конституции) не подлежит ограничениям в смысле ч. 3 ст. 55 Конституции, поскольку никакой из социальных ценностей, перечисленных в ч. 3 ст. 55, не может быть создана угроза судебной защитой прав и, следовательно, они не нуждаются в защите путем ограничения основного права, содержащегося в ст. 46 Конституции РФ. Данное право не может быть ограничено даже в случае чрезвычайного положения, поэтому оно является абсолютным правом <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 15 января 2002 г. N 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 64 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и ст. 92 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина А.М. Траспова // СЗ РФ. 2002. N 6. Ст. 626.
Категоричное предписание содержится в Постановлении от 27 января 1993 г.: "Не должны устанавливаться ограничения полного возмещения ущерба для граждан, чьи права и свободы нарушены незаконными действиями государственных органов и должностных лиц".
Нарушение прав и свобод может быть выражено в создании препятствий для их реализации, причем не обязательно в виде явных действий (создание барьеров), но и посредством бездействия законодателя. Рассмотрим нарушения прав из-за дефектов правового регулирования. Конечно, в силу действия принципа разделения властей Суд не может подменять законодателя, вторгаться в его компетенцию. Вместе с тем процессуальные вопросы обжалования законодательного бездействия в определенных сферах связаны с материальными вопросами конституционных притязаний на государственные услуги. В этих рамках Суд должен гарантировать индивидууму минимальный объем таких услуг, опираясь непосредственно на Конституцию и не ожидая начала законотворческой деятельности <1>.
<1> См.: Экштайн К. Основные права и свободы. По российской Конституции и Европейской конвенции: Учебное пособие для вузов. М., 2004. С. 279.
Конституционный Суд указал, что дефекты закона (неточность или неясность формулировок, пробелы) могут приводить в процессе правоприменения к нарушениям конституционных прав и свобод, поэтому может быть признана неконституционной практика применения такого закона <1>.
<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. N 3-П по делу о проверке конституционности ч. ч. 1 и 2 ст. 54 ЖК РСФСР в связи с жалобой гражданки Л.Н. Ситаловой // СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1708.
Небезынтересно в связи этим положение Правил конституционного толкования штата Нью-Йорк, устанавливающее, что в случае неясности формулировок либо их сомнительности действует презумпция возможности нарушения принципов правосудия и свободы <1>.
<1> См.: Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995. С. 251.
Неясная норма не дает полного представления о правах и обязанностях граждан, полномочиях органов власти, приводит к спорам и ошибкам, административному произволу. Особое значение четкость формулировки имеет в нормах, регулирующих вопросы ответственности граждан.
Конституционный Суд указал, что любые меры юридической ответственности должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы исходя из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть правовые последствия своих действий (бездействия). Неточность, неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного применения его норм.
Юридическая ответственность может считаться законно установленной и отвечающей требованиям Конституции лишь при условии, что не только отдельные санкции, но и все ее общие положения ясно и непротиворечиво изложены в законе <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 24 июня 2009 г. N 11-П по делу о проверке конституционности положений п. п. 2 и 4 ст. 12, ст. ст. 221 и 231 Закона РСФСР "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" и ст. ст. 23, 37 и 51 Федерального закона "О защите конкуренции" в связи с жалобами ОАО "Газэнергосеть" и ОАО "Нижнекамскнефтехим" // СЗ РФ. 2009. N 28. Ст. 3581.
Конституционный Суд неоднократно оценивал как неконституционную ситуацию с неточностью, неясностью и неопределенностью закона, отмечая, что они порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного применения его норм - в противоречие конституционным принципам, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; в противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан <1>.
<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 15 июля 1999 г. N 11 -П по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР" и Законов РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции" (СЗ РФ. 1999. N 30. Ст. 3988); от 27 мая 2003 г. N 9-П по делу о проверке конституционности положения ст. 199 УК РФ в связи с жалобами граждан П.Н. Белецкого, Г.А. Никовой, Р.В. Рукавишникова, В.Л. Соколовского и Н.И. Таланова (СЗ РФ. 2003. N 24. Ст. 2431); от 27 мая 2008 г. N 8-П по делу о проверке конституционности положения ч. 1 ст. 188 УК РФ в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян (СЗ РФ. 2008. N 24. Ст. 2892).
В качестве примера можно сослаться на дело, в котором Суд признал неконституционным определение понятия "результаты оперативно-розыскной деятельности" в силу того, что под указанное определение подпадают практически все материалы оперативно-розыскного дела, включая и персональную информацию. Неопределенное и допускающее предельно широкое толкование понятие "результаты оперативно-розыскной деятельности" позволяет работникам оперативных органов отказывать заинтересованным лицам в предоставлении практически любой информации, что и происходит на практике <1>.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. N 86-О по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" по жалобе гражданки И.Г. Черновой // СЗ РФ. 1998. N 34. Ст. 4368.
Нередко в законодательстве употребляются оценочные понятия, под которыми понимается обобщение явлений и процессов правовой действительности, которое фиксируется в законодательстве посредством указания лишь общих признаков явления или процесса <1>. Специфические признаки при этом отсутствуют. Их толкование носит субъективный характер, допускает сомнения относительно вложенного в них смысла.
<1> См.: Малиновский А.А. Оценочные понятия в законодательстве // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей. В 2 т. / Под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 268.
Например, в Кодексе РФ об административных правонарушениях и в других законах можно встретить много оценочных терминов, таких как "оскорбительное приставание", "предметы особой ценности", "существенный вред", "низменные побуждения", "разумный срок", "немедленно", "без промедления", "достаточные меры", "разумная заботливость", "добрые нравы" и т.п.
Использование оценочных понятий само по себе не свидетельствует об их неопределенности и нарушении конституционных прав и свобод <1>.
<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 4 июня 2007 г. N 366-О-П об отказе в принятии к рассмотрению жалобы негосударственного некоммерческого образовательного учреждения "Институт управления" на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 252 НК РФ // ВКС РФ. 2007. N 6.
Например, Суд установил, что использование в Гражданском кодексе РФ такого оценочного понятия, как "грубая неосторожность", в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера возмещения потерпевшему, не свидетельствует о неопределенности содержания данной нормы, поскольку разнообразие обстоятельств, допускающих возможность уменьшения размера возмещения или отказа в возмещении, делает невозможным установление их исчерпывающего перечня в законе, а использование федеральным законодателем в данном случае такой оценочной характеристики преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций, что само по себе не может расцениваться как нарушение конституционных прав и свобод заявителя, перечисленных в жалобе <1>.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 21 февраля 2008 г. N 120-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Яновича Максима Владимировича на нарушение его конституционных прав п. 1 ст. 1064, п. 1 ст. 1079 и абз. 2 п. 2 ст. 1083 ГК РФ. Документ официально не опубликован.
В другом деле Конституционный Суд установил, что само по себе использование в оспариваемой норме таких оценочных понятий, как "разумность" и "справедливость", в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, не свидетельствует о неопределенности содержания данной нормы и не приводит к какому-либо неравенству при ее применении, поскольку названное правовое предписание не препятствует возмещению морального вреда гражданину в случаях, предусмотренных законодательством <1 >.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 15 июля 2004 г. N 276-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Веретенниковой Анны Александровны на нарушение ее конституционных прав п. 2 ст. 1101 ГК РФ. Документ официально не опубликован.
Своеобразной "визитной карточкой" современных законов стало указание в первых статьях основных сведений об используемой терминологии. Содержащиеся в законах юридические термины представляют собой названия понятий в области юриспруденции. В целях их однозначного восприятия и придания им точного смысла в законах даются определения понятий, позволяющие раскрыть их содержание, установить точное значение, отличие от других правовых явлений и правильно в целом интерпретировать текст закона.
Определение понятия может быть предметом конституционной проверки, если оно сформулировано в оспариваемом законе таким образом, что влечет нарушение прав граждан. Хотя чаще всего заявители преувеличивают неясность дефиниций как причину нарушения их прав.
В деле о "дачном домике" оспаривалось определение понятия "садовый земельный участок", под которым понимался земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля, а также для отдыха (с правом возведения жилого строения без права регистрации проживания в нем и хозяйственных строений и сооружений). Конституционный Суд констатировал в данном определении неопределенность в правовом регулировании института регистрации граждан по месту пребывания и по месту жительства. Суд указал, что из определения садового земельного участка не исключается возможность возведения на дачном земельном участке не только жилого строения без права регистрации проживания в нем, но и жилого дома с правом регистрации проживания в нем <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 апреля 2008 г. N 7-П по делу о проверке конституционности абз. 2 ст. 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" в связи с жалобами ряда граждан.
Конституционный Суд признал неконституционность положений закона, мотивируя это тем, что законодатель был обязан определенно и непротиворечиво закрепить объект налогообложения. Вместо этого он ввел неопределенные понятия, которые не имеют юридического содержания и различно толкуются при применении оспариваемых норм Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации": "реализация товаров (работ, услуг) оптом", "дорогостоящие товары", "товары и услуги не первой необходимости", "товары первой необходимости" - не предусмотрев каких-либо критериев для их определения <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 30 января 2001 г. N 2-П по делу о проверке конституционности положений подп. "д" п. 1 и п. 3 ст. 20 Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" в ред. Федерального закона от 31 июля 1998 г. "О внесении изменений и дополнений в статью 20 Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации", а также положений Закона Чувашской Республики "О налоге с продаж", Закона Кировской области "О налоге с продаж" и Закона Челябинской области "О налоге с продаж" в связи с запросом Арбитражного суда Челябинской области, жалобами ООО "Русская тройка" и ряда граждан // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 701.
Конституционный Суд неоднократно указывал, что применение в законах тех или иных понятий и их определений в отношении обеспечения конституционных прав граждан должно сообразовываться со смыслом, придаваемым этим понятиям конституционным правом. Иное их понимание влечет нарушение конституционных прав и свобод.
Так, Суд отметил, что понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения", "публичное преследование" применительно к обеспечению конституционных прав граждан должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в узкоспециальном смысле, в котором они используются в уголовно-процессуальном законе. Это требование действует и при выявлении конституционно-правового смысла административного задержания как меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, при котором - в целях реализации конституционных прав граждан - необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное преследование за совершение административного правонарушения <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 2009 г. N 9-П по делу о проверке конституционности ряда положений ст. ст. 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 КоАП РФ, п. 1 ст. 1070 и абз. 3 ст. 1100 ГК РФ и ст. 60 ГПК РФ в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова.
Неурегулированность определенного круга общественных отношений может создавать препятствия для осуществления гражданами прав и свобод. Хотя Конституция РФ и закрепляет непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина, означающее, что при отсутствии соответствующих законов все органы власти и должностные лица должны руководствоваться непосредственно Конституцией РФ (ст. 18, ч. 1 ст. 15), обращения граждан в Конституционный Суд свидетельствуют об их нарушениях пробелами в действующем законодательстве. Так, из 100 тыс. обращений граждан в Конституционный Суд РФ, поданных в период 1995 - 2003 гг., около 40% касались пробелов в нормативно-правовом регулировании по вопросам организации судебной власти, гражданского права и процесса, уголовного права и процесса <1>. К сожалению, приходится констатировать, что многие указания Конституционного Суда на неурегулированность тех или иных вопросов в сфере прав человека длительное время игнорируются законодателем.
<1> См. об этом: Митюков М.А. Исполнение актов Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации // Российская юстиция. 2001. N 6.
В частности, Федеральным Собранием РФ до настоящего времени не исполнены предписания, содержащиеся в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 января 2004 г. N 1-П: "Федеральному Собранию надлежит принять федеральный конституционный закон, в котором закреплялись бы полномочия Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению дел об оспаривании таких нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, проверка которых не относится к исключительной компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, а также привести правовое регулирование, обеспечивающее проверку законности нормативных правовых актов судами общей юрисдикции, в соответствие с требованиями Конституции Российской Федерации и правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными в том числе в настоящем Постановлении" <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 января 2004 г. N 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ч. 1 ст. 27, ч. ч. 1, 2 и 4 ст. 251, ч. ч. 2 и 3 ст. 253 ГПК РФ в связи с запросом Правительства РФ.
Отсутствие необходимого законоположения может приводить к такому истолкованию и применению пробельного закона, которое нарушает или может нарушить конкретные конституционные права, в силу чего может появиться основание проверки конституционности данного закона. Приняв дело к производству и констатировав наличие пробельности в оспариваемом нормативном регулировании, Конституционный Суд либо признает его неконституционным и повлекшим нарушение конституционных прав и свобод, других конституционных установлений, либо выявляет его конституционно-правовой смысл исходя из закрепленных в Конституции принципов правового и социального государства, верховенства права, разделения властей, равенства, судебной защиты и других основополагающих установлений с учетом их интерпретации конституционной судебной практикой.
Так, Конституционный Суд пришел к выводу, что, не включив обстоятельства, указанные в положениях Арбитражного процессуального кодекса РФ в отношении оснований отвода судьи, в основания отвода арбитражного заседателя, федеральный законодатель не только нарушил вытекающее из принципа юридического равенства применительно к реализации права на судебную защиту требование, в соответствии с которым однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом, но и допустил возможность формирования состава суда, не отвечающего критерию беспристрастности. Суд указал, что "лишение участников процесса возможности заявить отвод арбитражному заседателю при наличии таких обстоятельств неправомерно ограничивает конституционное право граждан на судебную защиту посредством судопроизводства, осуществляемого независимым и беспристрастным судом на основе состязательности и равноправия сторон, и искажает саму суть правосудия, а следовательно, приводит к нарушению закрепленных Конституцией гарантий права на судебную защиту" <1>.
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 25 марта 2008 г. N 6-П по делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 21 АПК РФ в связи с жалобами ЗАО "Товарищество застройщиков", ОАО "Нижнекамскнефтехим" и ОАО "ТНК-ВР Холдинг" // СЗ РФ. 2008. N 13. Ст. 1352.
В другом деле, проверяя конституционность ч. 1 ст. 5 Федерального закона "Об обеспечении пособиями по временной нетрудоспособности, по беременности и родам граждан, подлежащих обязательному социальному страхованию", Конституционный Суд указал на необходимость дальнейшего совершенствования правового регулирования (в целях его максимального упрощения) процедуры оформления отцом ребенка (другим родственником) - в случае болезни матери, находящейся в отпуске по уходу за ребенком, - отпуска по уходу за ребенком на этот период и назначения полагающегося ему в таком случае в соответствии с законом пособия по обязательному социальному страхованию <1>.
<1 > Постановление Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2009 г. N 3-П по делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 5 Федерального закона "Об обеспечении пособиями по временной нетрудоспособности, по беременности и родам граждан, подлежащих обязательному социальному страхованию" в связи с запросом Автозаводского районного суда г. Тольятти Самарской области // СЗ РФ. 2009. N 8. Ст. 1040.
Неурегулированность общественных отношений, влекущую нарушение конституционных прав и свобод, необходимо отличать от обычной неурегулированности по воле законодателя (по различным причинам), которая не приводит к такому нарушению.
Например, в деле гражданина Р.Е. Смирнова, который проходил военную службу во внутренних войсках МВД России и был уволен с военной службы в связи с признанием его не годным к военной службе по состоянию здоровья и установлением II группы инвалидности, районный суд отказал в удовлетворении требований о взыскании ежемесячной денежной компенсации в размере разницы между ранее получаемым им среднемесячным денежным содержанием и пенсией по инвалидности, поскольку военнослужащие внутренних войск МВД России не входят в установленный законодателем перечень лиц, имеющих право на получение данной компенсации. Р.Е. Смирнов оспорил в Конституционном Суде конституционность положений Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов", согласно которым страховые гарантии и право на возмещение вреда военнослужащим внутренних войск МВД России, принимавшим непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп, обеспечиваются в соответствии с Федеральным законом "О статусе военнослужащих". По мнению заявителя, оспариваемое законоположение как не позволяющее военнослужащим внутренних войск, принимавшим непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп получать ежемесячную денежную компенсацию в размере разницы между среднемесячным денежным содержанием и пенсией по инвалидности, противоречит Конституции РФ.
Однако Конституционный Суд не установил неконституционный пробел в законодательстве, отметив, что "разрешение вопроса о расширении круга лиц, на которых распространяется действие ст. 20 Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов", на чем фактически настаивает заявитель, относится к компетенции законодателя и в полномочия Конституционного Суда РФ... не входит" <1>.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 19 марта 2009 г. N 232-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Смирнова Ростислава Евгеньевича на нарушение его конституционных прав ч. 11 ст. 20 Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов". Документ официально не опубликован.
Представляет интерес вопрос о том, как должен поступить Конституционный Суд, если в период рассмотрения жалобы получена информация о рассмотрении законопроекта Государственной Думой, восполняющего пробел в законе, повлекший нарушение конституционных прав и свобод. При этом возможны два варианта: полное отсутствие регулирования или отсутствие регулирования на уровне закона, но с наличием подзаконного регулирования.
В частности, по запросу Верховного Суда РФ о проверке конституционности ряда положений Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" Конституционный Суд в Определении от 15 февраля 2005 г. N 1 -О указал следующее: "В период подготовки к рассмотрению Конституционным Судом запроса Верховного Суда Президент РФ внес в Государственную Думу ряд законопроектов, касающихся статуса судей... Названные законопроекты, принятые Государственной Думой в первом чтении 22 декабря 2004 года, касаются тех же вопросов, которые являются предметом обращения Верховного Суда. Однако это не означает, что Конституционный Суд, принимая настоящее Определение, осуществляет предварительный нормоконтроль, косвенно вмешиваясь как в законодательную инициативу Президента, так и в практику замещения должностей судей, председателей и заместителей председателей судов на основе действующего регулирования, которое может быть изменено федеральным законодателем путем принятия упомянутых либо иных законопроектов" <1>.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 15 февраля 2005 г. N 1-О по запросу Верховного Суда РФ о проверке конституционности положений ст. 61 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации", ч. 3 ст. 2 и ст. 3 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О статусе судей в Российской Федерации" // СЗ РФ. 2005. N 10. Ст. 899.
Государственное Собрание - Курултай Республики Башкортостан, обратившееся в 2003 г. в Конституционный Суд, просило разъяснить порядок реализации закрепленного Конституцией права каждого определять и указывать свою национальную принадлежность. Заявитель полагал, что отсутствие конкретизирующего названное конституционное положение федерального закона, устанавливающего критерии определения национальной принадлежности и содержащего перечень документов, удостоверяющих личность, в которых гражданин может указывать свою национальную принадлежность, создает неопределенность в понимании ч. 1 ст. 26 Конституции РФ. Отказав в принятии к рассмотрению запроса, Суд указал: "Государственной Думой принят в первом чтении внесенный Президентом федеральный закон "Об основных документах, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации", статьей 10 которого, в частности, определяется перечень сведений и отметок, вносимых в паспорт (фамилия, имя, отчество, пол, дата рождения и место рождения в соответствии со свидетельством о рождении), и устанавливается, что в паспорте должна быть предусмотрена графа, в которую по письменному заявлению владельца паспорта органом внутренних дел вносятся сведения о национальности данного гражданина" <1>. Указанный Федеральный закон до сих пор не принят, и пробел в правовом регулировании не восполнен.
<1> Определение Конституционного Суда РФ от 25 декабря 2003 г. N 430-О по запросу Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан о толковании ч. 1 ст. 26 Конституции РФ. Документ официально не опубликован.